– Неплохо плавает, – вынужден был признать Доминик, так как по себе знал, как нелегко проплыть от одного конца бассейна до другого на одном дыхании.

Она вылезла из бассейна, и тут уже воздуха стало не хватать ему. Она была высокой и длинноногой. Никто бы теперь не рискнул назвать ее тощей. Стройной – да, но не тощей. Капли воды на ее теле переливались на солнце.

«Да, она поправилась», – удовлетворенно подумал Доминик. Рассматривая ее фигуру, он увидел, что у нее округлился живот, и почувствовал, как в нем растет мужская гордость. В ее чреве растет его ребенок. Всеми переменами, произошедшими с ее телом, она обязана малышу, а очень скоро благодаря ему она станет еще более пышной и красивой.

Доминик продолжал любоваться не замечавшей его женщиной. Вот она подставила лицо солнцу и, грациозно изогнувшись, одной рукой отжала мокрые волосы, при этом ее пышная высокая грудь поднялась еще выше.

А она выглядит чертовски сексуально с его ребенком в животе!

Мощнейшая волна желания захлестнула Доминика. Единственное, что ему сейчас хотелось, – это схватить ее, крепко прижать к себе и полностью раствориться в ней.

Волевым усилием он заставил себя не приближаться к ней, резко повернулся и направился к дому.

Доминик никак не мог понять, что, черт побери, с ним творится? Попытался вспомнить, когда последний раз занимался сексом. Несомненно, очень давно, если его начали посещать эротические фантазии, героиней которых являлась… миссис Камерон.

На пороге дома его встретила Роза:

– Добро пожаловать домой, Доминик. Как дела? Надеюсь, все прошло успешно. Вы чего-нибудь хотите?

– Душ, – не глядя на нее, бросил Доминик. Образ Анджелы по-прежнему стоял у него перед глазами, и он боялся, что проницательная Роза обо всем догадается.

Холодный душ сейчас ему не помешает!

Глава 8

Доминик медленно потягивал пиво, просматривая журнальную статью, найденную им в Интернете, в ней говорилось о том, как следует готовиться к рождению ребенка.

Доминик успел прочитать всего две страницы, но ему уже было совершенно ясно, что до сих пор он все делал неправильно. Автор статьи утверждал, что начинать общаться с ребенком и строить с ним свои отношения необходимо еще до того, как тот родится. У женщин, говорилось в статье, есть, несомненно, преимущество перед мужчинами, потому что в течение девяти месяцев они естественным образом связаны с ребенком и ребенок чувствует материнское отношение к себе. Мужчина же должен приложить усилия, чтобы наладить с плодом необходимую пренатальную связь.

Обхватив рукой подбородок, Доминик думал о том, что вместо того, чтобы налаживать контакт со своим будущим ребенком, он, наоборот, всячески избегает женщину, которая этого ребенка вынашивает. Ситуация была бы не столь критической, если бы он мог рассчитывать на Анджелину. Но она не собиралась оставаться здесь после рождения малыша. Более того, она даже не собиралась готовить для него детскую комнату! Следовательно, у него нет вариантов. Он должен больше общаться с ребенком, а если при этом ему придется видеться и с Анджелиной, то ничего не поделаешь! Можно и потерпеть. Кстати, начать можно с обустройства детской.

– Вы составили список вещей, которые нужно купить? – спросил Доминик, выезжая на дорогу.

– Ну конечно. И он получился очень большим. Правда, кое-что можно будет купить попозже.

– Лучше купить все сейчас, – сказал он. – Потом Роза будет слишком занята с ребенком.

– Роза станет нянчить малыша? А она об этом знает?

– Она сама захотела. Вы что, против?

Анджела не хотела говорить ему о своих сомнениях. Ее не касалось, как пожилая женщина сможет ухаживать за младенцем и в то же время вести хозяйство в доме. Но она все-таки не удержалась и спросила:

– Вы прекрасно знаете, что Роза готова на все ради вас, но она и так целый день занята. Как, по-вашему, она сумеет следить за домом, готовить и возиться с малышом?

Он посмотрел мимо нее:

– Но мне казалось, что вы будете рады побыстрее уехать отсюда. Какая вам разница, что произойдет после рождения ребенка?

– Никакой, – обиженно бросила Анджела и отвернулась к окну. Солнце, пробиваясь через дождевые облака, било ей прямо в глаза. Она устала от этого бессмысленного разговора. – Делайте что хотите, – добавила она и замолчала.

Как ни старалась Анджела убедить себя в том, что ее не касается, кто будет ухаживать за ребенком, у нее ничего не получалось.

У Анджелы немного затекли ноги, и, чтобы поменять позу и заодно отодвинуться от солнца, она ослабила ремень безопасности и обняла одной рукой живот, защищая его от неожиданных толчков.

– А кому бы вы доверили ухаживать за ребенком, будь он вашим? – неожиданно спросил Доминик.

Она повернулась к нему:

– Никому, я бы сама за ним ухаживала.

– Но вы же говорили, что никогда не хотели иметь ребенка. – Доминик внимательно посмотрел в зеркало заднего вида и перестроился из одной полосы в другую. – Почему вы вышли замуж?

– Я что-то не припомню, что какие-то условия договора позволяют вам знать мои потаенные секреты и самые идиотские ошибки.

Он улыбнулся.

Анджела опешила. Раньше он никогда не улыбался ей. Наоборот, старательно избегал ее, а когда это было невозможно, то с трудом терпел ее присутствие.

– Параграф двадцать четвертый, пункт «С». Вы, наверное, не обратили на него внимания.

– Ну что ж, – сказала она, тая от его улыбки, – тогда придется рассказывать. В таком случае это вина моей мамы.

– Ваша мать настояла, чтобы вы вышли замуж за Шена?

– И да, и нет. Мы начали с ним встречаться, когда выяснилось, что мама больна. Шен тогда хорошо относился ко мне… к нам обеим, и мама очень хотела, чтобы я вышла замуж до того, как ее не станет. Она мечтала увидеть меня в подвенечном платье, которого у нее самой никогда не было… – Она пожала плечами. – В сложившейся ситуации я не могла поступить иначе.

– Расскажите, как умерла ваша мать, если, конечно, вы согласны.

«Когда же мы, наконец, доедем?» – подумала Анджела и выглянула в окно, надеясь увидеть магазин. Ей не хотелось идти с ним за покупками, она чувствовала себя неловко и не знала, виновата ли в этом летняя жара или еще что-то. Зачем он тащит ее в магазин? Она не хотела покупать вещи для ребенка, которого никогда не увидит. Неужели он не понимает, что она боится что-либо знать и видеть, ведь ей будет невероятно тяжело забыть малыша.

Анджела откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза.

– Рак груди, – сказала она. – Мама пригласила всех на рождественский ланч, сказав, что она выиграла кучу денег в лотерею. Меня с Шеном, его родителей и сестер вместе с их мужьями. Думаю, ей захотелось проститься с нами. Это было наше самое лучшее Рождество. А уже потом сказала нам с Шеном правду. Время для лечения она уже упустила, и помочь ей не брался ни один врач. Единственное, о чем она могла тогда думать, – это то, чтобы около ее дочери находился хороший человек, который станет заботиться о ней. – Анджела глубоко вздохнула, мысленно прося Бога, чтобы он дал ей силы дорассказать свою историю. – К тому моменту, когда все это случилось, мы встречались только три месяца и еще не очень хорошо знали друг друга. А тут Шен на глазах у мамы встал передо мной на колени и сделал предложение. Что мне оставалось делать? Что я могла сказать? Я знала, что поступаю опрометчиво и глупо, но как я могла отказать человеку, который делает счастливой умирающую женщину? Через месяц в госпитале около ее больничной койки мы поженились. Мама была моим свидетелем. А на следующий день она умерла.

Анджела закрыла лицо ладонями, она не могла больше сдерживаться, слезы потекли по ее щекам.

Горькие воспоминания нахлынули на нее с новой силой.

Тоска по рано умершей матери. Боль и жалость к себе из-за неудачного замужества и бессмысленно прожитых годах.